Статья 20 Конституции России

Текст Ст. 20 Конституции РФ в действующей редакции на 2024 год:

1. Каждый имеет право на жизнь.

2. Смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей.

Комментарий к Ст. 20 Конституции Российской Федерации

1. Жизнь человека в любом цивилизованном обществе представляет собой высшую ценность и первейшее право индивидуума. Реальность обеспечения права на жизнь — один из существенных показателей степени демократичности государства. Обладание им служит предпосылкой осуществления всех прав человека и гражданина. Если жизнь становится объектом угроз, то теряется смысл во всех правах личности. Именно абсолютный характер жизни как ценности предопределяет высочайшую значимость права на жизнь в системе всех прав.

Провозглашение в комментируемой статье данного права требует от государства соответствующей охраны и защиты, т.е. закрепления и реализации конкретных форм и методов деятельности государственных, международных и общественных организаций, направленных на предотвращение угроз жизни человека и создание условий его нормального существования.

Кроме Конституции РФ, право на жизнь закреплено во всех демократических конституциях мира, включая международные документы. В статье 3 Всеобщей декларации прав человека 1948 г. провозглашено право каждого человека на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность*(77). В Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г. декларируется: «Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни» (ч. 1 ст. 6)*(78).

Право на жизнь имеет каждый — от рождения до смерти. Установление временных и биологических границ жизни представляет собой сложную проблему, над которой в течение многих лет работали ученые и практики самых разных специальностей.

Существует много точек зрения на определение начала жизни: на какой стадии своего развития плод становится жизнеспособным, т.е. имеет возможность осуществлять основные жизненные функции самостоятельно? Если исходить из содержания ст. 17 Конституции РФ, которая предусматривает, что «основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения», то следует согласиться с тем, что правами (а значит, и правом на жизнь) человек обладает с момента рождения. Если же за основу взять иной подход, то возникнет вопрос: какой именно момент брать за основу — зачатия, формирования организма, начала работы мозга или сердца?

Международно-правовые и межрегиональные акты не освещают вопроса временных критериев появления права того или иного субъекта на жизнь. Исключение составляет лишь Американская конвенция о правах человека, которая провозглашает право на уважение жизни человека с момента зачатия*(79).

Данная проблема имеет давнюю историю. Каноническое право принимало, что, только когда зародыш становится «жилищем» души, он считается человеком. При этом одни убеждены, что душа вселяется в человека с момента зачатия, другие считают, что человек был создан Богом и только затем Бог вдохнул в него душу, поэтому о человеке, имеющем душу, а значит, как о субъекте правоотношений, можно говорить только с момента первого вздоха.

Современная научная медицина не оперирует таким понятием, как «душа», поэтому если опираться на ее данные при определении начала жизни, то необходимо руководствоваться иными критериями — физиологическими.

Факт рождения связывается с отделением плода от тела матери. Однако ребенок может родиться мертвым, поэтому медики используют термин «живорожденность», т.е. наличие безусловных врожденных рефлексов. Приказом Минздрава и Госкомстата России от 4 декабря 1992 г. N 318/190*(80) утверждена Инструкция об определении критериев живорождения, мертворождения, перинатального периода*(81).

В настоящее время рамки «живорожденности» раздвинулись до 19 недель. Почти весь мир знает о Кении Кинг, родившейся недоношенной на сроке в 19 недель. Кении весила лишь 510 граммов*(82). Во многих странах детей, родившихся на сроке в 21-22 недели, можно спасти. Однако гинекологи, детские врачи и неонатологи (специалисты, занимающиеся новорожденными) из Швейцарской Конфедерации считают, что «медицинское обслуживание ранорожденных, появившихся на свет перед 25-й неделей беременности, должно, как правило, ограничиваться паллиативными мероприятиями» (т.е. полумерами, дающими лишь временное облегчение). Швейцарские медики подкрепляют свою позицию экономическими выкладками: интенсивная терапия одного раннорожденного может обойтись в 150 000 евро. В обслуживании ранорожденных на границе жизнеспособности встает вопрос: нужно ли затрачивать значительные финансовые ресурсы на обслуживание неспособного к выживанию раннорожденного, если эти средства отсутствуют в других областях здравоохранения. Швейцарский врач К. Зайтц считает, что «все дети, появившиеся на свет до 26 недель, имеют какие-либо умственные или физические недуги, ограничивающие качество их жизни». А германские неонатологи вовсю борются за то, чтобы выхаживать младенцев, родившихся на ранней стадии беременности. По статистике, в Германии 75% экстремально ранорожденных детей выживают. В России каждый год появляются на свет 20 тысяч детей, вес которых от 500 до 1000 граммов, но спасают их лишь в тех случаях, когда есть спонсорские деньги или деньги родителей. Лишь вес более 1000 граммов попадает под действие медицинского страхования. В России один день выхаживания такого младенца обходится минимум в тысячу долларов. Кроме этого, для выхаживания таких детей нужны специализированные клиники, оборудование, препараты и обученные специалисты. Поэтому мест, где таких малышей удается спасти, недопустимо мало. По словам главного акушера-гинеколога Минздрава РФ, директора Научного центра акушерства, гинекологии и перинатологии РАМН, академика РАМН В. Кулакова, «бюджет России пока не позволяет расширить сеть таких учреждений, а спонсоров, увы, нет»*(83).

Бесплатная юридическая консультация по телефонам:
8 (499) 938-53-89 (Москва и МО)
8 (812) 467-95-35 (Санкт-Петербург и ЛО)
8 (800) 302-76-91 (Регионы РФ)

Кроме определения момента наступления жизни, возникает смежный вопрос, являющийся предметом многих споров: на какой стадии своего развития человеческий эмбрион, или плод, приобретает права человека?

В статье 17 Гражданского кодекса РФ говорится, что правоспособность гражданина возникает в момент его рождения и прекращается смертью. В уголовном праве, так же как и в гражданском, началом жизни считается момент физиологических родов*(84), т.е. начало выхода из утробы матери. Однако гражданско-правовая защита гарантируется по существенным вопросам уже до рождения.

Из этого различного объема правовой защиты исходит общий принцип существующего права: право на жизнь защищается в каждой сфере в объеме, в котором оно достойно защиты, в котором жизни грозят типичные для этой отрасли опасности. Однако нужно принять во внимание, что в уголовном праве зарождающаяся жизнь также должна пользоваться определенной защитой, гарантируемой от момента зачатия или, по крайней мере, от момента имплантации*(85).

Примеры, связанные с возникновением правового регулирования зачатого ребенка, можно найти в российских законодательных актах. Например, в части второй Налогового кодекса РФ (ст. 218) закреплено, что, вследствие аварии в 1957 г. на производственном объединении «Маяк» и сбросов радиоактивных отходов в реку Теча, к имеющим право на получение упомянутых вычетов, в частности, относятся дети, которые в момент эвакуации (переселения) находились в состоянии внутриутробного развития*(86).

Данный пример показывает, что речь идет о признании срока внутриутробного развития как срока, порождающего определенные последствия.

На этой почве возникает много споров. Одни считают, что субъективные права ребенка могут возникнуть лишь с рождения, другие — у эмбриона, так как он генетически отличен от матери и телесно самостоятелен, поскольку не является частью организма своего носителя и способен к саморазвитию.

По мнению авторов настоящего комментария, фиксация зависимости возникновения правосубъектности от факта рождения представляется наиболее целесообразной.

Конец жизни определяется также далеко не едино со смертью. Существует несколько определений смерти. Смерть — это прекращение существования индивидуума как обособленной живой системы, прекращение жизнедеятельности организма, его гибель и др. Однако представляется, что смертью человека нужно считать «полное и необратимое прекращение деятельности коры головного мозга, обусловленное гибелью его клеток и констатируемое комплексом выработанных современной медициной средств и способов, с очевидностью и несомненностью доказывающих ее наступление»*(87). Именно с этого момента начинают действовать все правовые последствия, связанные со смертью индивида, т.е. уголовные, гражданские, семейные и др.

Для права неприемлемо постепенное угасание личности человека, постепенная утрата его правоспособности, постепенное исчезновение его личных, лично-имущественных и имущественных прав. Поэтому юриспруденция не придерживается медицинских критериев, а создает для своих потребностей юридическую фикцию, которая отождествляет смерть с моментом.

В современных условиях наука выделяет несколько видов смерти, такие, как социальная, мозговая, физиологическая смерть*(88), естественная, неестественная, патологическая (преждевременная) смерти. Одновременно смерть может быть частичной — когда умирает не весь организм, а группы клеток или какого-либо органа (некроз тканей).

Традиционно юристы выделяют два вида смерти — клинический и биологический. В момент прекращения деятельности сердца и дыхания наступает состояние клинической смерти. В состоянии клинической смерти человек является субъектом права, и это означает, что за медицинскими работниками сохраняется обязанность оказывать ему медицинскую помощь. После смерти мозга — органа, наиболее чувствительного к остановке кровообращения, постепенно наступает биологическая смерть других органов и тканей. Современная медицина с помощью реанимационных мероприятий может вернуть человека к жизни. Таким образом, клиническая смерть может и не стать необратимой. Следовательно, лицу, находящемуся в подобном состоянии, должна оказываться помощь. Более того, в Уголовном кодексе РФ устанавливается специальная ответственность за неоказание помощи больному*(89). Еще недавно порог жизни и смерти определялся иным моментом: остановка деятельности сердца бесспорно считалась концом человеческой жизни. В настоящее время наука достигла того, что при фактической смерти головного мозга (церебральная смерть) внешние функции организма могут бесконечно долго поддерживаться специальными препаратами. Это означает, что искусственным способом создается видимость жизни: легкие вентилируются, сердце перегоняет кровь. В таком виде человек может находиться неограниченно долго, но без оптимистического прогноза. Реанимационные мероприятия проводятся, в сущности, над трупом. Констатация смерти мозга дает юридическую и моральную возможность прекратить методы поддерживания такого существования*(90). В данном случае возникает несколько проблем: излишние страдания причиняются родственникам фактически умершего человека; родственники и больничное учреждение несут расходы на поддержание деятельности организма, которые могут быть отданы человеку, которому они действительно могут помочь; в силу неконтролируемого и не всегда адекватного эмоционального восприятия в трагические моменты, для родственников врач, отключающий аппарат обеспечения жизнедеятельности, становится, фактически, палачом; развитие трансплантологии привело к тому, что тело человека стало потенциальным набором жизненно важных органов, которые являются средством не только спасения, но и материального обогащения; возможны иски родственников, не смирившихся с утратой близкого человека. Если такие иски начнут удовлетворяться, врач будет избегать пороговых ситуаций, боясь привлечения к ответственности. Исходя из этих предпосылок возникает вопрос: считать ли человека умершим, если фиксируется смерть головного мозга?

В ряде стран (Италия, Франция, Финляндия, США (12 штатов) и др.) изданы специальные законодательные акты, в которых подтверждается, что человека следует считать умершим с момента установления смерти мозга*(91).

В Российской Федерации действует несколько документов, которые определяют момент смерти. В 1992 г. был принят и по настоящее время действует Закон РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека», считающий моментом смерти «необратимую гибель всего головного мозга». В соответствии с этим Законом был издан Приказ Минздрава России N 460 «Об утверждении Инструкции по констатации смерти человека на основании диагноза смерти мозга»*(92). К критериям, наличие которых обязательно для установления диагноза смерти мозга, относятся: полное и устойчивое отсутствие сознания (кома), атония*(93) всех мышц, отсутствие реакции зрачков на прямой яркий свет, отсутствие ряда рефлексов (окулоцефалических, окуловестибулярных, корнеальных); отсутствие самостоятельного дыхания и др.*(94)

Несмотря на важное значение указанной Инструкции, следует отметить, что она имеет значение, в первую очередь, в трансплантологии. Что касается определения момента смерти человека и прекращения реанимационных мероприятий, то Основы законодательства РФ об охране здоровья*(95) 1993 г. ссылаются на Инструкцию по определению критериев и порядка определения момента смерти человека, прекращения реанимационных мероприятий, утвержденную Приказом Минздрава России от 4 марта 2003 г. N 73*(96).

До принятия этой Инструкции не были законодательно определены признаки смерти, принятые в обычной медицинской практике, что вызывало проблемы. Данная Инструкция — важный законодательный документ, впервые определивший признаки биологической смерти (необратимой гибели человека). В этом акте выделяются стадии умирания, дано их определение, установлено, когда реанимационные мероприятия должны прекращаться или не проводиться.

Таким образом, современная медицина, войдя в новую фазу научно-технического прогресса, ставит на иной уровень субъективное мнение врача о жизни и смерти. Рассмотренные выше российские документы показывают, что именно от медиков зависит констатация смерти, свидетельствуемая лишь по формально-определенным признакам. Медицина до настоящего времени не добилась успехов в достоверно точном определении порога перехода человека в небытие. Это создает дополнительные биоэтические проблемы, разрешение которых право отдает специалисту — врачу, тем самым возлагая на него дополнительную моральную ответственность.

2. Смертная казнь — самая суровая мера наказания, заключающаяся в лишении человека жизни. Она применяется только по приговору суда от имени государства и назначается за очень узкий круг особо тяжких умышленных преступлений. Уголовный кодекс РФ относит к таким преступлениям убийство при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277), лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст. 295), сотрудника правоохранительного органа (ст. 317), а также геноцид (ст. 357 УК РФ).

Допуская возможность лишения жизни человека только в связи с исполнением наказания в виде смертной казни, Конституция РФ устанавливает, что эта мера, во-первых, исключительная, а во-вторых, применяется временно, «впредь до ее отмены». Значит, российское общество и государство в перспективе намерены отказаться от данного вида наказания.

Авторы Конституции РФ, включив в ее текст норму о возможной отмене смертной казни, вряд ли продумали все последствия подобного шага, ибо невольно возникает вопрос: на основании какого нормативно-правового акта она должна отменяться? Конституция РФ имеет высшую юридическую силу. Ни один акт национального и даже международного законодательства не может превалировать над ее нормами. Следовательно, вопрос как о применении, так и об отмене смертной казни должен решаться на высшем юридическом уровне, т.е. только путем изменения положений самой Конституции РФ, причем исключительно путем их пересмотра, как того требует ст. 135 Конституции РФ.

В комментируемой статье предусматриваются условия, при которых до отмены может применяться смертная казнь:

она должна быть установлена только федеральным законом;

основанием для ее применения может быть только совершение лицом особо тяжкого преступления против жизни;

лицу, обвиняемому в совершении преступления, за которое может быть назначена смертная казнь, обеспечено право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей.

Особо подчеркнем, что при отсутствии хотя бы одного из перечисленных условий применение смертной казни недопустимо.

Согласно ст. 49 Конституции РФ «каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда». В данном случае речь идет о рассмотрении таких дел судом с участием присяжных заседателей.

Конституция в ч. 2 ст. 20 прямо устанавливает право обвиняемого на суд присяжных в случае, если он совершил особо тяжкое преступление, за которое предусмотрено наказание в виде смертной казни, а в ч. 1 ст. 46 гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод. Этой норме корреспондируют положения ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. и ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.: «Каждый при рассмотрении предъявленного ему уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона»*(97). Важнейшим международно-правовым документом, определяющим правовой статус граждан, является Всеобщая декларация прав человека 1948 г., согласно ст. 7 которой «все люди равны перед законом и имеют право, без всякого различия, на равную защиту закона».

3 мая 2002 г. в Вильнюсе был открыт для подписания Протокол N 13 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, который предусматривает отмену смертной казни в любых обстоятельствах, не признавая никаких исключений. Государства-участники, будучи убеждены, что право каждого человека на жизнь — фундаментальная ценность в демократическом обществе, а отмена смертной казни — основное условие защиты этого права и полного признания достоинства, присущего всем человеческим существам, желая усилить защиту права на жизнь, гарантированного Европейской конвенцией, отмечая, что Протокол N 6 к Конвенции, касающийся отмены смертной казни, не исключает ее применения за действия, совершенные во время войны или неизбежной угрозы войны, преисполнены решимости сделать последний шаг — отменить смертную казнь в любых обстоятельствах*(98).

Из 43 государств — участников Протокола N 6 42 страны, отменившие у себя смертную казнь, были готовы к такому шагу и, следовательно, к ратификации Протокола N 13, который вступил в силу 1 июля 2003 г. И только Россия, несколько лет откладывающая ратификацию Протокола N 6, по-прежнему отстает в этом вопросе от мирового сообщества. Слишком медленно зреет в обществе осознание необходимости такого шага, хотя надо признать, что по прошествии этих лет среди части россиян появилось и основательно закрепилось мнение о полной отмене смертной казни.

В России (как, впрочем, и в любой стране) разработка законодательных актов об отмене смертной казни должна идти параллельно с тщательно продуманной государственной политикой, направленной на повышение уровня правосознания населения, на четкое понимание им нравственных устоев современного демократического гражданского общества. Все это должно помочь россиянам преодолеть ошибочное заблуждение в рациональности этого вида наказания и убедить их в том, что государство отменяет смертную казнь отнюдь не с целью удовлетворения требований международных организаций, а из сознания того, что это отвечает потребностям общества, переживающего процесс укрепления демократических основ.

Таким образом, проблема применения смертной казни может быть разрешена лишь с помощью комплексного подхода, системы реальных позитивных изменений и в политике государства, и в жизнедеятельности российского общества. Именно так, включая в действие все новые элементы данной системы, завоевывая новые рубежи, необходимо постепенно и упорно двигаться в направлении свертывания сферы высшей меры наказания. Важно качественно перестроить юридическую политику Российского государства, которая сопровождалась бы введением дополнительных гарантий от осуждения невиновного, проведением полномасштабной судебной реформы, обеспечивающей более оперативную и эффективную деятельность всей системы уголовной юстиции, что будет способствовать раскрываемости преступлений и неотвратимости наступления наказания.

Следовательно, полностью отменить смертную казнь целесообразно лишь при становлении истинно гражданского общества и правовой государственности.

Однако следует иметь в виду, что длительная задержка решения об отмене смертной казни может нанести ущерб международному престижу России, создав благоприятную почву для критики со стороны совета Европы и других международных организаций.

Входя в Совет Европы, наиболее авторитетную гуманитарную организацию, Российская Федерация ставила перед собой цель — влиться в европейское пространство, идти по пути строительства демократических институтов, отвечающих исторически выработанным стандартам и критериям и имеющим в своей основе признание прав и свобод человека в качестве высшей ценности.